--->поваленное дерево
Я решил отвлечься, оторваться от всех дел. Пообедать и заживить свои раны, которые я получил в бою со Зверем. Повреждения получил совсем небольшие, но всё-таки неприятно ощущать в боку колющую боль. Я не знал точно, куда хочу пойти. Где можно отдохнуть само хорошо? У озера или лучше в лесу? Да как-то тут роли ничего не играет, пойду туда, что находится ближе ко мне - к водоёму. Велика вероятность, что там будет какая-нибудь съедобная живность. Там часто кто-то бывает. Это озеро единственное в округе, и много кто хочет поплавать в его водах. Даже я не буду против принять расслабляющую "ванну". Только подумав об этом, сразу на моей чёрной морде расплылась довольная улыбка. Давно я не отдыхал. Постоянно был занят, постоянно что-то делал и за чем-то гонялся. А нужен ли мне такой стресс? Последнее время я занимался только проникновением во сны. Это отнимает не много сил, но я почему-то чувствую себя как выжатый лимон. Выбравшись наконец на берег, я увидел блестящую прозрачную и совсем не волнующуюся гладь воды. Меня даже ослепило. Повернув голову от солнца и озера, я увидел косулю. Это мелкая дичь, но её хватит, чтобы подкрепиться. Я прижался к земле и пополз к направлению животного. Оно не ожидало, что за ним следит зоркая пара глаз. Оно себе споконенько щипало травку и наслаждалось вечерней тишиной, какая стояла у водоёма. Это даже немного подозрительно, мне кажется. Обычно здесь много, кто есть...Размяв шею, я совершил прыжок. Получилось всё отлично. Приземлился я у самой спины косули. Не медля, тут же в неё вцепился. По клыкам и рту потекли тёплые ручейки алой крови. Жертва безуспешно пыталась вырваться. Она брыкалась и била меня во все части тела. Но долго это безумие не продолжалось, скоро она устала и, тяжело вздохнув, закрыла глаза.

>>>Лагерь стаи<<<
Рексар бежал долго, бежал без оглядки. Ему это, конечно, казалось весьма постыдным. Ведь вот только он насмехался над улепётывающим демоном, а теперь у самого только пятки сверкали. Казалось, его поведение противоречило всем его собственным принципам, и волк сам не мог разобраться, почему. Столько всего нового появилось в его жизни, так много событий произошло за последнее время. Привыкший к суровой и безрадостной рутине Рексар не мог это спокойно и легко принять. Ему нужно было время, постепенное свыкание с новой жизнью, но этого не получалось, а теперь и вовсе не имело значения: если Шая исполнит своё обещание, то всё вернётся на круги своя. И пока что Рекс желал этого более всего, не раздумывая над обратными сторонами.
Беглец остановился, когда достиг озера, поняв, что уже ушёл далеко на ничейные территории. Плюхнулся на зад, вывалил язык. Бока тяжело вздымались. Ничего, ничего. Они теперь наверное насмехаются надо мной, это ничего. Это исправимо. Я доберусь до Стукачки, да, и они будут дрожать, только слыша моё имя. Я буду терроризировать их, не давать покоя, да, обязательно. Они у меня попляшут, все получат, что заслужили, - лихорадочно приговаривал в своих мыслях сам себе Рексар. Уж сколько раз он оставался в дураках и становился всеобщим посмешищем, а это было то, что он ненавидел больше всего. Его мечтой было достигнуть такого, как он считал, величия, когда все беспрекословно подчинялись бы ему, боялись, шептали за спиной страшные рассказы, по большей части правдивые... Но он вновь и вновь терпел неудачи, теша себя тем, что его час ещё настанет. Да, обязательно настанет.
Рексар обернулся. А Зверь-то шёл следом. И если уж и за ним не продолжали трещать кусты и не слышался вой, значит погони не было, либо они устроили это по-другому: шли по следу, на расстоянии, тихо и расчетливо, чтобы застать врасплох. Чёрта с два у вас это выйдет.
А Шая молчала всё это время. Никак не прокомментировала случившееся на поляне. Не укорила Рексара за его размышления о мести. Её вообще как будто не было, нет, она словно бы выкопала яму и туда провалилась. Именно такое чувство пустоты, исходящее от духа, сейчас ощущал внутри себя Рексар. И тоже молчал, не беспокоя и не приставая к духу только ради того, чтобы не заставить её передумать. Хотя нет, она уже не могла этого не сделать. Шая была слишком честной.
Рекс подошёл к воде и сделал пару глотков. Живительная влага смочила горло и придала сил. Волк облизнулся и посмотрел на Зверя. Нужно было что-то ему сказать, вот только убийца не мог придумать, что.
- Я не знаю, почему ты это сделал, - наконец произнёс Рексар, - но... - здесь он осёкся и замолчал. По выражению его морды было видно, что он никак не мог подобрать нужных слов. Казалось бы, очевидно, сейчас должно было прозвучать "спасибо", но именно в этом и была проблема. У Рекса просто язык не поворачивался поблагодарить кого-либо.
- Но ты неплохо так уделал этих дурочек. Они аж языки проглотили от удивления, - выкрутился-таки Рексар и одобрительно кивнул, мол, молодец.
Ну а что теперь?
То ли Шая ждала этого нетерпеливого вопроса, то ли просто такое вышло совпадение, но она почти мгновенно появилась между Зверем и Рексаром, стоя спиной к последнему. Выглядела маленькая волчица жалко: голова понуро опущена, глаза, казалось блестели, хвост поджат. Рекс смотрел на неё, не отводя взгляда и вдруг ощутил нечто странное: внезапно стало тяжело и что-то защемило под рёбрами. Волк поморщился, встряхнулся, прочистил глотку, кашлянув. Прошло, однако Рексар всё равно теперь выглядел напряжённым, а выражение морды было хмурым.
Шая подняла голову и шмыгнула носом. Выразительно смотрела прямо в затянутые пеленой глаза Зверя. Знала, что Жнец поймёт её без слов. Дождалась, когда он покажет себя. Посмотрела снизу вверх на величественного дракона, подошла ближе.
- Я хочу извиниться, что всё так вышло, - начала волчица, по её голосу было слышно, что говорить ей нелегко. Жнец, может, ещё не понимал, за что она просит прощения. - Но я дала обещание Рексару и не собираюсь его разочаровать. Если только он... - Шая оглянулась на стоящего позади волка, тот по взгляду понял, что она надеялась услышать и отрицательно помотал головой. Волчица, кажется, приуныла ещё больше и так и не закончила свою фразу. Она молчала какое-то время, погружённая в раздумья, а потом подошла ещё ближе к Жнецу, потянулась к нему, словно хотела коснуться. Шая знала, что это невозможно, но она могла ощутить его ауру, как и он - её. От демона веяло холодом, невозмутимостью и хладнокровием, однако где-то между всей этой жесткостью едва улавливалась некая грусть.
- Я ухожу, - шёпотом произнесла Шая. - Навсегда. Таковы были условия. Прости, что испортила свидание, - печально усмехнулась она и отстранилась от демона. - Береги Зверя, - сказала она и отошла, глядя на Рексара.
- Удачи тебе в твоей новой-старой жизни, Рекс, - пожелала Шая ему, и волк не ответил, да она этого и не ожидала. Взглянула в его глаза в последний раз особым взглядом, как будто хотела ему что-то важное сказать, прикрыла веки, отвернулась и с тихим хлопком испарилась.
Рексар, кажется, так и не уловил смысла её безмолвного сообщения. А сейчас он чувствовал как вместе с исчезновением духа из него словно пропал весь воздух. Почувствовал себя каким-то увальнем. Он и не подозревал, какую силу давала ему Шая, так привык. Почувствовал и как чешется загривок, понял, что исчезает столь ненавистная ему белая грива.
- Это... всё? Её больше нет? - неуверенно спросил неизвестно у кого Рексар, крутя головой по сторонам. То есть я теперь могу на него напасть? - вдруг пришло ему в голову, когда он посмотрел на Зверя. Но чувствовал себя теперь рядом с ним совсем неуверенно. А ведь и у красногривого теперь не было причин не загрызть Рексара, неважно, почему. Можно за просто так, а можно за то, что тот по сути прогнал Шаю, которая, как Рекс подозревал, была небезразлична этому страшенному демону.
Рекс не знал теперь, что ему сказать. Ощущал себя не в своей тарелке. И в то же время не мог просто развернуться и уйти. Его мысли смешались. Чего ты, парень? Ты же теперь свободен, делай то, что хотел, над чем работал! Ты теперь ведь опытный, почему бы не отправиться в Осиное Жало и сделать то, что хочешь, что должен? Никто больше не капает на мозги, не диктует... Не с кем больше поговорить... Стоп, что?!
Рексар даже дёрнулся, когда последнее внезапно пронеслось у него в голове. Вся радость от ухода Шаи куда-то вдруг исчезла, заменилась паршивеньким ощущением. Волк устало вздохнул, ему нужно было переварить всё произошедшее. Сейчас лишь в одном своём желании он был уверен:
- Ты не мог бы сделать мне одно последнее одолжение и убраться отсюда к чёрту? - каким-то странным, как будто дружелюбным голосом обратился с таким совсем не дружеским прошением к Зверю Рексар. Сказав это, он развернулся и сел у кромки воды, всем своим видом давая красногривому понять, что разговаривать с ним более не собирается. Встречаться, как он теперь надеялся, тоже.
Паскудное чувство, мешающее радоваться достигнутому, не уходило. Ничего, - заверял себя Рекс. Это временно. Это просто потому, что всё так быстро произошло. Я всё осознаю позже, - в этом он был прав, - и успокоюсь, - а в этом - чудовищно ошибался...
Прошло какое-то время. Рексар обернулся: Зверя уже давно след простыл. Волк вздохнул и тоже пошёл прочь от водоёма.
>>>Далее на нейтральные территории.

---из отпуска---
Тихая поступь, следы отпечатываются в липком, похожем на растопленный слезами алмаз, снег. После каждого шага хочется поднять лапу и брезгливо потрясти ею в воздухе. Шерсть на животе и хвосте грязная. Зверь где-то коротал ночь, и это место явно не блистало чистотой. С ветки падают прозрачные капли, едва не попадая в глаза. Солнышко припекает. Но скоро опять полетит дождеобразный снег, солнце спрячется. Но несмотря на все неурядицы, чувствуется приближение весны. Дышится иначе, свободнее и легче. От морды поднимается легкий парок. Он тает в свежем прозрачном воздухе. Блаженство...
Воланд остановился, бросив на едва ли не единственное пятно белого снега розоватый кристалл. Он не желал расставаться со своим трофеем уже несколько месяцев. И, так как у волков нет ни сумок, ни карманов, носил камень в пасти, в зимнюю стужу зарабатывая сильнейшее воспаление глотки. Голос самца совсем охрип, и из бархатистого баритона превратился в скрипучий, если не бас, то в тембр, не подлежащий классификации. Сознание путалось, плыло будто в сизом тумане. Хотелось то выть без причины, даже днем, то убить кого-то нибудь без причины, то ластиться и прыгать, подобно щенку. Что поделать, весенне обострение. Но прыгать Серый не смог бы при любом раскладе. Лапы шагали с трудом, задние так вообще перетаскивать приходилось. Но волк чувствовал, что с приходом тепла к нему вернется сила. Быть может, последний раз в жизни.
Подул резкий ветер, принесший крупинку мокрого снега. Волк поморщился и облизнул нос, и без того обветренный и шершавый. Хотелось пить. Но не смотря на то, что хищник был на озере, до воды было не добраться. Ледохода еще не было, и водная гладь дремала под ледяным панцирем. Хватнув снега, Воланд снова облизнулся. Конечно, не родниковая водица, а грязноватый снег с привкусом ила, но жажда отступала.
Надо идти дальше, по неведомому никому маршруту. И, подобрав с земли кристалл, волк тяжелой поступью стал обходить озеро по северному берегу.

Немая тишина. И лишь где-то сзади легкий шорох. Шумит ли это камыш, выпустивший из-под снежного покрывала свои пересохшие "колоски"", или легкий ветерок кружит поземку, или кто-то идет по следу Воланда? Волк не оборачивался. Святая уверенность в своих силах и неимоверная везучесть были виной многих передряг за всю его немалую жизнь. Значит, удача не должна отвернуться от Лукавого и сейчас.
Хруст снега стал отчетливее, будто его приминали чьи-то широкие ступни. Серый скосил глаза вправо, все еще не поворачивая головы. Уши сами собой стремились к источнику звука. Держать кристалл стало очень неудобно, так как постоянно выделяющаяся слюна то и дело норовила сделать камень скользким, как лягушку, и он, наподобие той самой земноводной, пытался выпрыгнуть из пасти.
Отрывистый скрип мокрого снега. Бежит. Тот, кто бежал, делал это не заботясь о конспирации, его лапы тяжело ударялись оземь. Воланд это слышал. И что делать, развернуться и дать отпор безумцу? Да-да, безумцу! Кому придет в голову охотиться на охотника? Неужели местные хищники настолько оголодали, что едят себе подобных... Это не укладывалось в голове Лукавого, который без труда ловил ворон "на мертвеца" и имел хорошую кормежку почти каждый день. Его метод охоты не нов, но почему-то не многие волки додумались до такого. Нужно лишь упасть ничком на открытом пространстве, уткнуть нос в снег да закатить очи... Картина маслом: волк-старик встречает свою последнюю зиму, немощен от холода и голода... Черный во-о-орон, что ж ты вье-е-ешься на мое-е-ею голово-о-й... И рр-р-раз! Птица, позарившаяся на полумертвого (или мертвого), на ее взгляд, хищника, сама стала обедом. Лишь последний "Кар!" пронесся над лесом. А через несколько минут, "мертвый волк", отплевавшись от вороных перьев, шествует дальше, бережно неся свой кристальный трофей.
Если на этот раз волком тоже кто-то решил полакомиться, то это была явно не ворона. А если и ворона, то о четырех лапах и не меньше новорожденного лосенка в величину. Последний вскрип снега и преследователь вгрызается в спину.
Моментально остановившись, Воланд припадает на передние лапы, перекидывая вес противника через себя. Так как скорость охотника была в разы выше скорости жертвы, совершить этот маневр не составляло никакого труда. Но разожмет ли нападающий зубы, или так и останется висеть на шкуре Лукавого, как клещ на собаке?

Капкан чьих-то челюстей не ослабевал. То, что противник Воланда был все время вне поля зрения одиночки, было его на лапу.  Выяснилось только то, что это был волк.  Запах сделал свое дело. Но нельзя постоянно скрываться, это надо быть демоном! Поговаривают, что демоны не могут находиться в этом мире без хозяина, без оболочки, сохраняющей их плазматическое тело. И правда, бросаться на собрата мог только полоумный волк.
Мир перевернулся. Лукавого потянули куда-то вниз и вбок. Напрягая все мышцы, хищник пытался устоять. Даже челюсти непроизвольно сжались. Послышался неприятный скрежет. Видимо, на кристалле останутся следы зубов матерого. И вновь удача повернулась к самцу своей прекрасной хитроватой мордочкой. Одна половина тела все же оторвалась от земли, но вторые две лапы, скребя когтями по талому снегу, сохранили сцепление с землей. Если бы на месте нападающего оказался робот с недюжинной механической силой, и тянул бы он серое тело не вниз, а, скажем, вверх, к бледному солнцу, то старый волк рисковал бы быть разорванным на два маленьких волчонка... или на две половинки старого волка. Шкура где-то в районе лопаток казалось оторвется от мышц, ведь противник так и не удосужился открыть свой рот. Ну что ж, наглотался шерсти и делов-то. Как-никак весенняя линька. И шкура, если она даже отошла от стана зверя, прирастет заново. И не такое случалось.
- Подпортил ты мне сюртучок, изрядно... - не выпуская кристалл из пасти, решил начать разговор Воланд. Благо, за то время, что он таскал волшебную штуковину с собой, разговаривать с ней в пасти волк научился прилично.
- Почему назад? Вроде как я тебя вперед перекидывал... - каждый ведет внутренний диалог, и волкам это не чуждо.
Что?! Белое существо стоявшее в паре метров от одиночки и источающее нервную ауру, переполненную адреналином, было отнюдь не ново в базе данных волчьего разума.
- Это опять ты? Удалось таки залечить раны после красногривого демона?
Волки уже встречались в конце лета. Воланд прекрасно помнил, как белый лежал под бурым волком с красной гривой и демоническим огнем в глазах, помнил, как поблизости находился еще один хищник черной масти настроенный враждебно, он помнил тот страх в глазах белого и то, что сейчас волк хорохорился и пытался еще пугать матерого, не то что бы не укладывалось в голове Лукавого, но было смешно.
- Хм, "старик"... - волк криво усмехнулся. - Едва стоит переступить порог пяти лет, заработать первый седой волос на шкуре, все сразу тычут в морду возрастом, словно гнилой шишкой. Шишка не виновата, что она не сможет снова превратиться в зеленый росточек на еловой ветки, зато она сможет дать жизнь нескольким другим елям...
Еще светло, а говорить можно хоть до ночи. Лично Воланд никуда не торопится.
Белым, видимо, двигала лишь одна цель - получить непонятную для него штуковину. Ну не ребячество ли? С другой стороны, и Воланд не собирался отдавать кристалл.
- Я его, скорее, съем, чем отдам первому встречному.
Тоже принципы.
- Что-что мне сделать, "пи-нать"? - серый навострил уши, будто не расслышал точной формулировки угрозы. Не известно, как молодой, но матерый нашел себе развлечение на долгое время.

- Бла-бла-бла... - если бы не такой напряженный момент, Лукавый обязательно закатил бы глаза и слегка повертел головой, будто ловя какую-то, слышную только ему, мелодию. Но сейчас стоит лишь отвести взгляд, все может закончиться плачевно. Слушать то, что говорил белый не очень хотелось. Смешно, когда кто-то пытается поддержать философские беседы с Воландом и разглагольствует на темы, которые порой сам не знает.
- В плену? Вот те раз! Разве здесь водятся волки-вассалы и волки-помещики? Не буду спорить... у каждого своя территория, но чтобы иметь свои души. Малый что-то путает поди. И что мне знать о его жизни? Главное, зачем? Точно так же, как ему моя история покажется серой кашей из воспоминаний и иносказаний. Ладно, мели, Емеля - твоя неделя...
Сейчас был бы уместен широкий зевок, показывающий безразличие Воланда к происходящему, но, как уже говорилось, отвлекаться от шебутного волка не следовало. Поэтому серый стоял все так же, подав уши вперед и сверля белую шерсть на переносице оппонента разноцветными глазами. Не мигая. Молча.
Белый снова атаковал, но почему-то снизу. Инстинктивно Лукавый отпрянул назад, прижимая подборок к груди, ведь волк легко мог целиться в глотку. Но тот пролетел под лапами серого, который даже почувствовал, как уши нападающего коснулись живота. Все еще двигаясь назад, поджимая передние лапы к задним, Воланд почти сел. Кажется, скорости движения волков были почти одинаковыми.
- Что за страстные игры?.. Я про создание новой жизни не с тобой говорил!
Времени на осознание мотивов молодого не было, поэтому серый не раздумывая сомкнул свои челюсти на холке белого. Запах волчатины еще сильнее ударил в нос, матерый невольно поморщился. Спина, как на пружине, распрямилась, дальше отбрасывая заднюю половину тела.
Все бы ничего, но кристалл в этой запарке выскользнул из пасти Лукавого и зазвенел по хрупкому весеннему льду озера...