Имя - Adeline/Аделина. Производное - Лин. Кличка - Швейцарка.

Пол - Самка.

Возраст - 5 лет.

Характер - Жизнь учит каждого, кому-то она дает больше, кому-то приносит несравнимые дары, и точно не вам.

Она была довольно нежна к тем, к кому не стоило, располагалась к тому, кто не был достоин и ее внимания. Ошибалась, ошибалась так грубо, что получила свое, лишь за то, что старалась быть больше нужной, больше долгожданной.
Аделина перевоспиталась после того, как ослепла. Сильно перевоспиталась. Все ее детское благородство сменилось, огрубело, сгнило.  Она почернела где-то в глубоких уголках и ямах своей души, продав ее же Астарте, архидемонице Ада.
Любая фраза - колкость, а вздох – удар. Вся свежесть ее мыслей исчезла дымкой, растаяла, словно на глазах. Воля, стремление, резкость так же уплыли куда-то вдаль, оставив рассудок и ум здесь, средь темных тварей, подаривших ей темноту очей, вечную боль, долгожданное и не сбываемое  желание увидеть свет, его красоту, его красочность. Многие скажут: «Это уже не та Аделина, не та волчица, ходящая по скользким дорожкам, не та, кто привыкла выискивать в потемках душ и боль, и радость. Она уже ничего не увидит, ничего не поймет». Они ошибутся, грубо, безвозвратно грубо. Такое наказуемо, но прощаемо. Ведь им не понять, что такое обрести упадок не сил, а мыслей, «они» - это звери, не понявшие сладость каждого мгновения своей никчемной жизни, маленькие детки.
Самка замкнулась, потерялась для всех, она уже и не «главная роль» в спектакле, однако поняв ценности жизни, найдя в каждом живом кусочке нечто необъятное и отвратительное, разрешила себе хоть и огрубеть, не сняла свои перчатки, не сняла свои кольца. Она та прежняя Аделина по прозвищу «Лин». Все та же вдумчивая, порой агрессивная, порой чертовски дерзкая, но она та, кто привыкла давать чужим головам тему для "подумать", та, кто продолжает жить не для себя, а для каждой другой темной души, души, которая не достойна, просто логически недостойна ее внимания, ее уже слепых глаз.
Но время идет, часы все так же тикают, и каждый из нас ежедневно, ежеминутно обретает силы, теряет их. Становится не так сложно осознавать трудные вещи, понимать и осмысливать чужое горе. Аделина свыклась с тем, что она ослепла, но выдрессировавшая в себе Фенрир, большого волка, который готов к нападению, но держится в стороне, выжидая, высчитывая, притворяясь. Появилась агрессия, порой минимальная, лежащая где-то у самых пальцев лап, порой обширная, касающаяся кончиков ушей. Противность, некоторая ехидность проявились, как слабый рисунок на подпорченной фотоплёнке; однако все та же доброта не скисла, как кисель.
Если вы посчитали Аделину трусливой и безвозвратно слабой – ошибаетесь.

Внешность - Крепостью дышит все его тело, и рыцарские качества уже приобрели широкую силу льва.
Гоголь.

Высота в холке: 87 см.
Походка – эта центр нашего мнения, по которому не так уж и сложно определить самые красивые качества представителя, рассматриваемого нами. Легко понять в каких местах есть детальная красота, а где играет общий вид изящности.
По этой волчице, сразу читается, что в ее зрелом теле до сих пор царит дух Девы Жизни, которая дарит теплой плоти хищницы молодость и девственную красоту, нетронутую  и свежую. Каждый шаг – это минимальное колебании трезвости грациозности и утонченности, пришедшие лишь с возрастом, но проявившие себя в теле швейцарки довольно-таки неординарно. Ее большое тело, пропитанное силой и мощью, все равно сохраняет в себе все те же качества «леди», которые должна иметь у себя в «рукаве» каждая самка, будь то морская львица иль медведица. Но в каждом цветке есть свои шипы или яд, которые выдают в нежной представительнице дам грубость, а, возможно, это можно смело назвать силой.
По всему телу проходит темно-серая шерсть, не дымчатая, а именно темная, табачная, какая-то немного нездорово-морская, толи влажная синяя, толи сухая небесная. Она сладка на вид, по-своему вкусна и шелковиста, но на ощупь тверда, не колюча; легкая шубка отражает в своем каждом волоске мимолетные переливы радуги от обычного света солнца, полусонного отблеска фонарей. На ней редко можно увидеть грязь, конечно, не считая лап, а порой даже и хвоста. Длина волоска на животе и хвосте отличается от типичной длины всего тела, и именно она не имеет твердой структуры. Длинные светло-серые «гольфы», пушистый твердый хвостища, небольшие ушки, узкая морда – типичная макензийская волчица.
На морде швейцарки обычно, даже скорее всегда, стоит деловая сухость и строгость, но эмоции никогда не прячутся, они сдерживаются, стараются сдерживаться. Обычно, на этой самой мордашке играли всеми огненными красками радужка глаз, сверкали солнечные блики в ярких янтарно-медовых очах, больших, четко «подведенных» темной шерсткой. Теперь осталась лишь эта самая шерсть, а глаза помутнели и приняли туманный сонный вид, глухой и бездонно одинокий. Но все равно, всматриваясь в эти глаза, многие так и не могут оторваться от них, ведь какой-то теплый след остался в них.

Биография -
l

Билл тогда возвращался домой по восьмой улице и решил заглянуть к Чарли, узнать, жив ли он. Этого парнишку одолела болезнь, затащившая его в теплую койку. То ли грипп, то ли что-то еще, но толку-то одного – болен.
Билл без стука отворил дверь, зная, что она не запрета. На его глаза сразу попала Мери, уставшая. Они кивнула ему и прошла мимо, на кухню. Пахло ужином, картошкой. Билл не стал внюхиваться в запах и, сняв с головы шляпу, прошел в комнату, тяжело вздохнув. Дом был стар, и пол под его ногами скрипел.
- Билли, - хрипло послышалось из дальней комнаты на втором этаже.
Парень быстро дошел до лестницы, ловко поднялся наверх и, мгновенно подойдя к дверному проходу, опешил. Его больной дружище стоял на кровати в одной длинной пижаме до колен, босиком и что-то бормотал под нос. Больной, увидев друга, заулыбался и, слетев с кровати с грохотом, побежал к гостю, одарив его смачным поцелуем.
- Дружище! – радостно провозгласил он. Все его молодое лицо с болезнью чуть сморщилось и постарело. – Как я рад тебя видеть, а особенно слышать. Твои шаги отличаются от шагов любого другого!
- Приятно?.. – Билл немного не понял, что произошло. Его мысли нарушились сами по себе. – Я смотрю, ты тут так болен.
- О, да, - вдруг закашлял Чарли и прыгнул опять в постель, спрятавшись под одеялом. Его слова будто показывали, что он забыл. – Я болен только для союза, надоели эти бунты.
- Как? Вот так просто? Неужели тебе лень сражаться за нашу страну?
- Какие там сражения за нашу страну, Билл? – вылез из-под одеяла паренек с умным лицом. – Каждодневные драки только сокращают наши зарплаты на работах, а полисмены только и показывают нам, что мы тут самое низкое звено. А ведь раньше такого не было, ведь понятие "страна" имело другой смысл.
- Но без нас бы «господские  дети» не получали деньги, а именно эти полисмены бы не получали за «доставку» каждого такого малыша его папочке по несколько сотен долларов.
- Что за чушь ты говоришь? Мы горбатимся не для этого на наших работах? Ради этого ты заботишься о лошадях, сажаешь на ладонях мозоли? – грубо проговорил Чарли. – Ты это делаешь для этих самых папаш, что бы они уже там производили нам то, что носишь ты, Мери, я; что бы все мы могли есть.
Секундное молчание, но Чарли вновь настаивать на своем.
- Но если мы и не правы, разве ты не желаешь просто встать за все наши дружеские плечи?
- Зачем? Что бы еще и я погиб из-за вашей глупости? Вы боритесь за то, мой дорогой союз, за то, что вам и так дают.
- А занижение зарплаты? – погрозился пальцем Билл, вытянув шею вперед.
- Интересный ты такой, Билли, кто виноват, что все твои друзья кузнецы ухудшили свою работу, а все твои друзья конюхи и прочие, почему стали отлынивать от работы?
Наступило неловкое молчание. Билл опешил и был возмущен. Все его лицо покраснела, но сказать было нечего.
- Вот так-то, Билл, вы – глупцы. Вам просто делать нечего, ведь вы не работаете, теперь решили побороться за что-то там свое, выдуманное, - Чарли покачал головой. – Я не хочу лить кровь просто так. Ты ступай, ступай и подумай, а я тут полежу, подожду, пока выиграют полисмены.
Гость мгновенно вышел из комнаты, но замедлил шаг на лестнице, когда услышал, что его «больной» друг бормочет:
- Союз, союз, глупости все это, дураки, идиоты. Вы, боритесь за выдуманную чушь, а мы, работающие, должны голодать из-за ваших капризов, капризов этих «папочек». А работаем мы честно, со всеми силами.
Чарли после быстро ушел. По пути к входу он не встретил Мери, но ужин до сих пор готовился.

ll

- Я же тебе говорил, что нужно было идти на охоту, - довольно шептал Бил, прицеливаясь. – Видишь, какая волчица? В нашем новом доме она будет отличным украшением на стене.
- Билли, брось ты это дело, брось, мне стыдно, что у меня такой муж! – пищала девушка, закрыв глаза и зажав уши плечами.
- Хватит пищать, ты ее спугнешь, - ругал ее Билл. – Да замолчи, Сара!
Вдруг девушка вскочила и начала размахивать руками и нервно кричать.
- Беги, беги, милая, не попади в его руки, как я когда-то попала! – все продолжала и продолжала девушка, подпрыгивая все выше и выше.
Внезапно волчица подняла голову, услышав далекий крик человека. Зверь сощурился и зашевелил ушками, прислушиваясь. Все большое тело напряглось, подняв большой хвост к небу и оголив большие клыки.
Такую реакцию парочка не ожидала. Хищница напугала их. Она медленно стала двигать вперед, издавая глухой, но громкий рык. Шерсть в холке, по позвонку и у таза встала.
- Боже, Билли, она кинется на нас? – испугалась девушка и обняла своего мужа, который уже стоял подле нее. – Только не убивай ее!
- Что? – парень удивленно покосился на спутницу. Его поразила ее странность. – А что мы с ней сделаем? Поцелуем в лобик?
Но Сара не ответила, лишь смотрела, как приближался к ним хищник. Билл почему-то не стрелял, видимо слишком перепугался. Парочка стояла, держа друг друга за талию, не отрывая внимательных глаз от серого волка. А он все шел, замедляя шаг, внюхиваясь в аромат двуногих. Дойдя до них он постарался понять, почему эти двоя не убежали, хотя те думали, почему самка не струсила подходить столь близко. Конечно, грубый оскал не сходил, но что-то заинтересовало дикого зверя.
- Почему она не уходит? – спросила тихо шепотом Сара, временами подрагивая от холода страха.
Теперь не ответил Билл, нервно сглотнув. Это серая подметила сразу, шикнув, словно затыкая ее. Оскал сошел, а зверь обошел обоих вокруг, обнюхивая. Холодный нос коснулся теплой ножки девушки, от чего она вздрогнула. Самка отпрыгнула вновь шикнув. Люди стали обниматься теперь более тепло, дорожа каждой секундой.
- Я люблю тебя, мой Билли, - опять начала Сара.
- Я тебя, - коротко ответил парень, не отрываясь от волка.
Зверь медленно прошелся вновь подле парня и девушки и внюхался в запах. Пахло чем-то вкусным, мясным, но не мясом. Охотница наклонила голову на бок и прошла к  черному рюкзаку, уткнув в него нос. Она хрипела, внюхивалась и в итоге, взяв его в пасть в очередной раз прошла мимо людишек. Она взглянула им на последок в глаза и быстро скрылась в лесу. Сара и Билл остались одни в поле.
- И что нам теперь делать? – испуганно проговорила Сара, смотря на убегающего волка.
- Знаю таких «умных», - проговорил злобно Билл, скалясь. – Унесет в ближайшее укромное место, вытащит то, что нужно – еду, убежит сытая, - остановился, задумался и посмотрел на волчицу. – А-то как мы без компаса?
Парочка простояла так минуту, а потом неловко двинулась в сторону леса. Дорога была им неудобна: кочки, колючая трава, ямы, острые камни. Ноги девушки быстро заболели, а вот парниша еще держался. Они все же дошли до края леса, оглянулись, присмотрелись и ничего не нашли «такого». Пройдя вперед, все же испугались разорванных клочьев рюкзака и тихого далекого чавканья. Билл выдавил «тшш», которое предназначалось только своей подруге. Она повиновалась.
На глаза пришлась не только самка, но и странный черный волк, который немного не приветливо принял ее. Он чуть оскалился, а она ехидно улыбалась, тоже скалилась, но все же это была человеческая эмоция. Такое действие удивило Сару, а вот ни сколечко ее мужа.
- В стаях волков не так все просто, милая. У них, как и у нас волки занимают должность. Этот черный – страж, а может и патруль. Думаю, смысл их должностей ты понимаешь. Но вот его реакция по отношению этой серой странная, - маленький мужчина задумался, посмотрел под ноги и увидел остатки рюкзака. – Ах, вот же он.
Парень поднял ткань и вообще все, что было, и быстро скрылся вместе с виновницей всего этого. Они ловко пробежали по полю и остановились совсем далеко от сюда.
- Так почему же он так на нее отреагировал? – задалась вопросом Сара, желая слышать продолжение.
- Она – одиночка, - скромно ответил он.

lll

- Интересная история, Билл, - ответил Дек, попивая пиво. – А после вы их не видели?
Рассказчик схлебнул пенку и хитро улыбнулся.
- Видели, но уже с Чаком, спустя года три или четыре. Мы тогда пошли на охоту. Чак был готов завалить медведя, а я все же решил найти ту серую волчицу. В тот раз на вид ей было два года жизни, не больше, даже скорее меньше, волк тот черный тоже этого возраста. Так что встретить черного я мог, ведь волки вряд ли сменят территории своей стаи, а вот ту серую дамочку на вряд ли.
Мы прошли вновь через то поле, стараясь идти как можно тише, но как всегда Чак орал громче всех в лесу и это не осталось не замечено. Прямо у того же места вновь показался тот темный волк, но теперь он стал более статный. Все его тело пропиталось мышцами, да и просто какой-то силой. Он был статен, как я и сказал. Его большое тело стало видно примерно за полкилометра, не из-за шерсти, а из-за того, как он стоял. Полу боком, ровно, с прямой спиной, поднятой головой. Его хвост был в напряжении, находился в перпендикулярном состоянии от земли. Мы его тревожили, но Чаку было все равно и пришлось идти дальше. Зверь не уходил, следя за нами. Его тревожность не спадала, а вот лично я был на нервах.
Оставалось метров двести до волка, и Чак прицелился, ну, как вы думаете, что сделал я? Спас волка? Да, я спас этого волчару, почему-то, - довольно сказал Билл, опять хлебнув пива. – Пригляделся он мне. Ведь он отогнал, ну или не отогнал, в общем показал свое отношение к той подозрительной серой самке, хотя знаете ребята, что произошло дальше? Вышла та самая серая самка. Она оказалась за его спиной быстро, сразу же я ее и не заметил. И только потом я понял, что она была с самого начала.
Я показал Чаку на волчицу, но ее уже на месте не было. Он счёл, что я псих, ведь, как я помогал черношерстному? Кричал ему, прямо, как Мери. А тут еще и подозрительные выбросы с волчицей.
В общем, он посчитал меня идиотом и стал только ворчать, на мгновение забыв про волка, сразу же обернулся, всматриваясь в спину черному. Он уходил, фыркая. Куда делась серая спутница, я так и не понял, но появилась, как тень спустя минут пять, после того, как мы направились вдоль края леса. Чак аж выронил ружье, то выстрелило. Волчицы рыкнула, но лишь брыкнулась, невысоко подпрыгнув, хотя и не убежала. Оружие лежало на земле ближе к зверю и друг мой не решился поднять его. А как думаете, что он мне сказал: «Она нас застрелит». Я опешил. Кто тут еще идиот.
Волчица после ушла, но знаете, я только в конце заметил ее глаза. Они были какие-то яркие, густые, медовые. Они горели, будто бензин подожгли. Странно, но завораживающе.
Билл опять хлебнул пива, насладился его свежим вкусом. Его друзья повторили тоже самое. Кружки стукнули по столу. Мирная тишина на секунду присутствовала, но скрылась.
- А ведь знаете, - послышался голос сзади. Все мгновенно обернулись; в дверях стоял Чарли. Его лицо помолодело, после последней встречи, растянуло кожу. Его голос был уверенный, хотя сам парень немного метался. – Мы с Чаком тоже ходили в те окрестности на охоту…
- Группа анонимных охотников, - ворчливо проговорил Дек, запивая прохладным напитком.
- Тихо ты, - рыкнул гость. Он вновь посмотрел на группу парней и его лицо помрачнело. – Я, возможно, видел эту серую волчицу. Она явно была не такая, как все. Мы не могли ее отогнать от нас, но все же, покинула нас. Только вот по нехорошим обстоятельствам…
Было это год, полгода назад. Понятное дело, отправились на природу за олениной, за лисьей шубой, да и просто хорошо провести время. Мы много смеялись и не заметили, как наткнулись на очень молодую волчицу. Тогда мы были в лесу, недалеко от окраины, но все же в лесу. Она лоснилась на солнце с открытой пастью. Вся ее бежевая, нет, светло-кремовая шерстка поблескивала. Зверь был молод, красив.
Чаку понравилась она и он, свойственно своей душе и уму, направил на нее ружье. Все бы ничего но послышался рык, такой звонкий, громкий. Светлая самка сразу вскочила и оскалилась, медленно подходя к серому пятну. Я вгляделся. Это была большая, высокая и длинноногая самка. Она была зажата; приподнят хвост, согнуты лапы, распушились пальца на ногах. Оскал был большой, очень пугал. Она была зла, явно защищала того молодого переярка. Я зразу понял, что передо мной стоит уверенная в себе волчица. Говорить что-то Чаку – бесполезно, он был готов стрелять, но в последний момент понял, что забыл перезарядиться после стычки с лисицей. Хотя не перепугался. В следующую секунду большая волчица пошла в нападение, отгоняя нас. Пару раз остановилась, но мы окаменели, боялись, что произойдет. Он умолял отдать ему свое ружья, я отказывался. И когда мы начали грызться, самка точно побежала на нас. Она была такая большая, что ее морда была не меньше нашей. Оскал становился больше, уже потекла густая пенка. В мгновение она добежала на нас, прыгнув в лицо, - Чарли замолчал и неодобряюще покачал головой. – Чак дал ей ружьем прямо по глазам. Брызнула кровь. Серая отскочила от нас, отойдя на несколько метров. Она и рычала, и повизгивала, иногда недовольно выла. Веки ели открывались, но я видел, что сами глаза, именно яблоки, остались цели. Видимо пострадала матрица. Она быстро скрылась с места, вместе с переярком.
Вдруг возникло молчание, ужасно грубое. Билл вздохнул.
- Или умерла от заражения, или ослепла.

Принадлежность - Осиное жало, Сегун.

Связь с вами - Skype ledichka14.

Отредактировано Adeline (2012-07-16 19:48:38)